el20 | Карабахские зарисовки

Большая часть пропала, в связи с (как вы знаете) трагическим крушением моих файлов. Но что-то осталось. Часть из сохранившегося поставлю здесь, пока они не растворились в дебрях моего компа.

В Нагорном Карабахе мне встретилось много замечательных людей. Любая общая беда людей объединяет и высвечивает все хорошее, что в них есть, как и все плохое. Война заставила людей забыть обиды и распри, говорили мне. Ученый, староста села, администратор гостиницы, просто прохожие на улицах сел и городов, - все они являлись частью одного организма под названием «народ Карабаха», с его добротой, искренностью, мужеством и единством.

Небольшие зарисовки из тех, что сохранились.

Лица разной национальности
Мы шли по вечерней улице Степанакерта, и Саслан, чеченский журналист, рассказывая что-то, сказал: «лицо русской национальности». И посмотрел на меня. Я не отреагировала, тогда он уточнил:
- Ну, вы же говорите про нас «лица кавказской национальности».
Я рассмеялась. Он тоже. И мы так шли, два лица: одно – русской, другое – кавказской национальности и смеялись во весь голос над этими нелепыми определениями.

Про русский язык
Мы сидим за столиком ночного кафе у самой большой гостинницы Степанакерта – «Европы».
Наш столик заставлен чашечками от кофе, а пепельница полна окурков сигарет, которые курит Саслан.
- Знаешь, - говорю я, - это единственное место, где мне не стыдно, что я коряво говорю по-русски.
- Потому что здесь все так разговаривают, - смеется Саслан.
За долгие годы, проведенные в США, я часто была лишена возможности говорить на родном языке и сейчас, бывает, с трудом подбираю слова или заменяю их на английские.
Я тоже смеюсь и говорю:
- Вот ты задаешь вопрос простым сельчанам: «Считаете ли вы, что являетесь жертвами геополитических игр?» Для них русский - вообще не основной язык, а тут такой вопрос. Они думают: что он такое сказал?
И мы оба смеемся.
Армяне говорят, что русский язык спас их - армянский. Когда в Карабахе стала проводится азербайджанизация населения и армянский был, практически, запрещен, то жители Карабаха обратились к руководству Советского Союза с тем, чтобы увеличили часы преподавания русского языка. Когда была возможность выбора между азербайджанским и русским, однозначно выбирали русский. Он спас армянский, говорили мне.

Ежевика
Мы стояли у обочины дороги. Саслан курил:
- Сейчас здесь покурю. В машине же нельзя, - он улыбнулся.
- Не, нельзя. А то меня укачает.
- Да, да. Я знаю.
- Я на крутых поворотах очень медленно еду, чтобы тебе плохо не стало, - это уже подошедший Арарат вклинился в разговор.
- Конечно я это заметила. Если бы был другой водитель, уже бы мертвая лежала от этих ваших серпантинов.
Арарат смущенно улыбается, но ему приятно, что его забота не осталась незамеченной.
Я присаживаюсь на корточки у одного из кустов, которые во множестве растут у дорог. Разглядываю его и поворачиваю голову к Саслану:
- Смотри, здесь везде эти кусты. Что это, не малина же?
- Нет, не малина, давай Арарата спросим.
- Арарат, - кричу я отошедшему к машине водителю, - а что это за кусты такие, что везде тут у вас растут?
- Это черная ягода такая. Ой, забыл, как называется! - и он расстроенно качает головой.
- Ежевика?
- Да, да! Ежевика!
- Вот, бы выкопать кустик, - говорю вполголоса Саслану, - и привезти домой. Посадила бы. Маленький кустик бы такой... да, неважно, когда ягоды будут. Главное, у меня во дворе будет частичка Карабаха.
И Саслан сразу все понимает. Тушит сигарету, садится рядом на корточки, нагибается к кустику и говорит:
- А что, можно же выкопать, смотри, вот так. А потом корни в мешочек или даже бутылку пластиковую. Понимаешь? Горлышко у нее срезать, туда корнями засунуть и замотать. Так и довезешь.
А я удивляюсь тому, что не успела я озвучить свое желание, а он уже рассказал мне, как его осуществить. Это хорошо, что Арарат был в стороне, если б услышал, то, наверняка, принес бы мне кустик к отъезду, а у меня просто не было места в багаже.
"В другой раз, думаю я, в другой раз я обязательно выкопаю кустик ежевики."

«Хороший человек. Добрый!»
Саслан уезжал раньше. Утром, накануне его отъезда, я уехала на передовую, и мы не успели проститься.
На следующий день, в машине с Араратом, было очень грустно без Саслана, его мягкой улыбки, без его каверзных вопросов. Я молча смотрела в окно и не решалась сказать Арарату, как мне не хватает Саслана. Но оказалось, что и он думал о том же:
- Саслан, хороший такой человек, - и он характерно вскинул руку, - добрый!
- Очень! – я была рада, что Арарат также чувствовал, как и я, - очень хороший. И да, - очень добрый.
- А я вчера его вез и говорю, какая ты хорошая женщина! Добрая! А он отвечает: «Во!», - и Арарат выставил большой палец.
Я расплылась в улыбке:
- Спасибо вам. Здорово нам было вместе, да?
- Да, хорошо было. Жаль, что уехал. Хороший человек.
- И ты у нас – очень хороший, Арарат!
- Я – хороший водитель, - он искоса глянул на меня, не заподозрю ли я его в нескромности, - все так говорят.
- И человек ты очень хороший.
- Да, так говорят. Добрый.
Тогда я подумала, что весь дух Арцаха пронизан любовью. Там по-другому нельзя. Сердца этих людей открыты и невозможно не открыть в ответ свое....
И этого чеченского журналиста, я всегда вспоминаю при мыслях о Карабахе, потому что он органично вписался в этот край и его атмосферу. Хороший такой человек. Добрый.

Женгялов хац
По дороге в Гандзасар мы остановились возле огороженной частоколом кухни и двух столов со скамьями – такого импровизированого «кафе», и Арарат, наш водитель, сказал:
- Помнишь, ты вчера говорила, что лепешки из травы хочешь попробовать? Вот, здесь их делают.
Об удивительных лепешках нам рассказал Армен Саргсян, Глава Инфоцентра, уточнив, что это настоящее, чисто карабахское блюдо - женгялов хац. Их готовят из двенадцати трав. Мне сразу захотелось попробовать, но к следующему дню я об этом благополучно забыла. А Арарат запомнил.

День был ярким, солнечным, по-весеннему теплым. Мы сидели за большим деревянным столом, ели вкуснейшие травяные лепешки и пили крепкий, сладкий чай. И казалось иррациональным, что не так далеко совсем недавно рвались снаряды, а где-то на передовой до сих пор раздаются хлопки от выстрелов снайперских винтовок, несущих смерть.

Карамельки от солдат
Мы осматриваем Талыш и Мартаркер, беседуем с людьми и солдатами. Они расположились в здании школы, и мы, с болью, видим на стенах, на полу детские рисунки, поделки, сломанную школьную мебель.

Один из солдат с серьезныи видом протягивает мне три карамельки:
- Это от нас – вам.
Я беру и благодарю. Это Кавказ. Мы пришли в их расположение, временное пристанище – в какой-то степени - временный дом. А значит, по-кавказски, хоть чем-то нужно угостить. Я отдаю по конфете Саслану и Армену, которые вместе со мной осматривали школу.
- Это нам – от солдатиков, - говорю я, и оба благодарят. Скромные карамельки от бойцов, рискующих жизнью, защищая свою землю, по своей ценности, выше роскошных званных обедов.

Сколько стоит поездка в Ереван
В последний вечер Арарат все же приехал в гостиницу, чтобы уточнить детали поездки, как он сказал. Мы договорились, что он меня отвезет в Ереван, а я покрою стоимость дороги туда и обратно. Арарат очень переживал, что поездка будет для меня дорогой и приехал предложить более экономичный вариант.
- Да, все же решили, - говорила я, - едем, конечно.
- Нет, подожди, - и он начал мне объяснять, что нашел хорошего водител, котоый завтра повезет людей в Ереван.
- Я этого водителя знаю. Я ему могу доверять. Он хорошо повезет. И всего-то - 4 тыс заплатить надо, - при этом его лицо разгладилось.
- А мне, - тут он нахмурился, - надо за всю машину платить, понимаешь? Да еще и за обратный путь!
- Это сколько в долларах? - я прикидывала, достаточно ли у меня налички.
- Да, это ... – Арарат с возмущением назвал мне сумму. Чувствовалось, что он никак не хотел ставить меня в ситуацию, при которой я потеряю энное количество денег.
- С ним – четыре, - и лицо его стало ласковым, - а со мной, - тут он чуть ли не с отвращением назвал цифру.
- Ничего, - сказала я, - у меня хватит денег, я как раз уложусь. С тобой поеду.
- Ты уверена? Там же разница какая!
- Арарат, я с тобой поеду. Я хоть сколько заплачу, чтобы мы еще вместе поездили, а у нас целых пять часов на путешествие будет!
И он обрадовался. Неожиданно обнял меня и уже веселым голосом сказал:
- Ну, все, поехал машину готовить на завтра!

Консул НКР в Ереване сказала: «Арарат так берет деньги за работу, как будто ему неудобно это делать». А я думаю, это именно так и есть. Если б у него были достаточные средства, чтобы позволить себе не работать, то он все равно бы возил людей, потому что это для него главное – люди, и даже не общение с ними – человек он скромный и молчаливый, а возможность быть им полезным. И еще - передать любовь к своему краю. Такой он человек - связующее звено между Арцахом и теми, кто сюда приезжает.

По дороге в Ереван
Мы ехали по горной дороге и под мерное урчанье мотора «Лады», и Арарат рассказывал о войне, той, первой карабахской.
- Нам тогда еще говорили, что снайперы были хохлушки. А я не знал, что за нация такая – хохлушки.
Мы смеемся.
- Потом узнал, что с Украины.
- Знаешь, хорошо стреляли, - продолжает Арарат, - профессионалки, подготовлены были, а мы - самоучки, так себе стреляли.
- Не знала, что украинские снайперши в Карабахе воевали.
- Да, наемницами были ... Красивые такие, длинные девушки.

Шум мотора, из-под колес выскакивают камешки. Арарат старательно ведет машину, притормаживая на виражах, чтобы меня не укачало.
Какое-то время мы молчим. Я думаю о том, что карабахский народ – единственный, кто предложил России помощь своей армии во время чеченской войны. Они знали, что русским ребятам тяжело воевать в горах, а карабахцы в горах выросли, и опыт боевой уже имелся. Карабахские армяне были готовы воевать с русскими, плечом к плечу, зная, что кто-то не вернется с той войны, а украинские наемники убивали и русских, и армян, в Чечне и Карабахе. Хотя... наемники национальности не имеют.

Виноградная водка
- Водка, - вдруг сказал Арарат, - чистая, виноградная, сам делал.
Я не очень поняла, о чем речь, но на всякий случай сказала:
- Я не пью. Совсем.
- Эх! – расстроился Арарат, - я подарок хотел...
- Мне? Я возьму. Конечно, возьму! И даже обещаю, что выпью с кем-то особенно дорогим.
Как я могла не взять подарок от Арарата?
У самого Еревана машина сломалась, и Арарат остановил для меня такси. Он перенес мои вещи в багажник, я бросила сумку на сиденье рядом с водителем. Ну, вроде все, говорили мы друг другу.
- Водка, - вдруг вспомнила я.
- А! – Арарат хлопнул себя по лбу – забыл совсем!
Мы засунули бутылку в мою дорожную сумку, и я подошла прощаться.
- Email, забыли написать друг другу - опять сказала я.
Мы оба засуетились в поисках ручки и бумаги, не нашли, и я сказала, что все данные оставлю консулу, но так и забыла это сделать. Мы обещали друг другу, что будем писать, что встретимся, что они, возможно, приедут всей семьей, и от этих слов сразу становилось не так грустно.
- Ну, давай прощаться.
Мы обнялись, и я, отвернувшись, пошла к машине. Такси двинулось с места, а он стоял у своей Лады, и смотрел вслед. Большой, необыкновенно добрый человек, с такой светлой душой, чистой, как небо Арцаха.

А водка так и стоит в холодильнике у меня. Ждет «особенно дорогих людей».

Степанакерт, апрель 2016